Коло Жизни. Зачин. Том 2 - Страница 53

Средь духов были и несколько иные создания, весьма худющие и долгие так, что рост их несколько превышал Ратшу. Эти духи были прозрачными и единожды сизо-серыми. Короткое туловище супротив нестандартно долгих рук и ног, зато на каплевидных головах просматривались косматые с седым отливом волосы, пепельная борода и усы, дюже длинные. Через ту сизость и прозрачность Ратша явственно разглядел угловатые кости на руках, ногах, ребра и позвонок на туловище. Однако, как и первые, эти духи не имели лица, носа, рта и ушей, лишь крупные темно-бурые очи.

Последних духов высыпало на землю больше чем первых, но к Богу Кручу подошли всего-навсе по одному представителю от каждого племени. Тот, что походил на пенек и сизоголовый, остановившись подле младшего Атефа, разком низко склонились перед Седми. Круч неспешно взял из рук второго духа покато-удлиненный ларь, с крышечкой, и, подняв ее, протянул мальчику со словами:

– Это семена: пшеницы, ржи, овса, ячменя, гречи, проса подаренные вам, детям людских поселений планеты Земля, Богом Асилом, оные вас научат взращивать, – и он качнул головой в сторону сизо-голового. – Духи из племени Полевиков.

Ратша торопливо шагнул вперед, и низко преклонив голову пред Зиждителем, принял в руки ларь, в оном в разных отсеках как он успел заметить, прежде чем закрылась крышечка, лежали всякие по форме семена, не менее зычно ответив:

– Благодарю за дар от имени людских поселений Бога Асила и Бога Круча!

Атеф довольно улыбнулся, и немедля развернувшись к тому, что походил на пенек, взял из его рук совсем маленький, скажем даже, миниатюрный плуг, представляющий из себя раму и держащую в себе вертикально закрепленный кусок дерева, и, передав его Ратше, не менее торжественно произнес:

– И плуг, оный вас научат творить, а потом пахать… орать почву духи из племени Спорыньев, – и кивнул на схожего с пеньком.

– Благодарю за дар от имени людских поселений Бога Асила и Бога Круча! – скоро откликнулся юноша.

Седми легохонько взмахнул рукой и духи, которых привез Круч молча, лишь порой похрустывая своими сучковатыми ногами и руками, направились в устройство из коего вышли допрежь того гомозули и Ратша, а творения Расов тотчас двинулись в раззявленную пасть змея.

– Так, а что насчет гомозулей? – стоило только началось перемещение духов, вопросил Круч и суетливо потер меж собой ладони.

– Не тревожься так, малецык, – нежно проронил Седми и перевел взор с исчезающих в устройстве духов на младшего Атефа. – Двужил, – сие он молвил, вновь недовольно обращаясь к главе гомозулей. – Ты слышал, Бог Круч желает с тобой потолковать.

Двужил не менее торопливо ступил под ноги Атефа и остановился в шаге от них так, что Кручу пришлось резко накренить голову. Бог еще, будто морг оглядывал, стоящего внизу гомозуля, а посем стремительно опустившись на присядки, хоть и остался нависать над Двужилом, все же несколько распрямил свою долгую шею.

Глава двенадцатая

Владелина пробыла у Димургов много дней и чем дольше она там гостила, тем сильнее привязывалась к этим Богам и их печище. Вернее не привязывалась, а прикипала и не только к Першему, но и к каждому из Зиждителей в отдельности, каковые умели и любили смеяться, улыбаться, шутить. Однако лучица, обитающая в человеческом теле, выполняющем определенные этапы ее взросления, не должна была жить среди Богов. Бывать, общаться – да! и то так тесно как ноне всего-навсе в первой жизни, но увы не жить… Ведь плоти нужны были люди… Люди, такие разные, добрые и не очень, веселые иль смурные, не ординарные иль посредственные… словом люди!

Об этом, конечно, знал Небо, Дивный, Асил и без сомнений Перший, самый старший и мудрый Бог, быть может иноредь нарушающий закон Родителя, но ведающий про путь пролегший перед Крушецом.

Все эти дни Перший и девочка не расставались. Владелина доверила старшему Димургу все свои мысли, переживания, чаяния… Поведала о тоске, боли и любви к нему, о близости с Огнем. Если же они не беседовали, то Зиждитель уносил на руках юницу, словно малое дитятко, прижимая трепетно к груди и целуя в макушку, в иную комнату, где казалось, кроме безбрежного космоса и кружащих многоцветных световых облаков ничего не было. Девочка смотрела на эти дымчатые облака и отдыхала, всем своим истосковавшимся естеством и трепетной плотью. Бог кормил девочку в зале, где для того был поставлен низкий столик какими-то неведомыми блюдами, не похожими на то, чем подчивал ее Выхованок. Это было хоть и мясо, и овощи, но приготовленные как-то по-особенному, а потому имело другой вкус. Жареные кусочки баранины перемешивались в одних блюдах с овощами, полоски вареной курицы наполняли густые супы. Протертые холодные закуски из овощей были наполнены жареными орехами. Много было жареной рыбы завернутой в тонкие лепешки хлеба. Влада по первому отказывающаяся от еды погодя под настойчивыми уговорами Першего принялась кушать, с аппетитом нагребая ложкой мясо с овощами с глубокой, стеклянной тарелки. На удивление за эти дни девушка не видела подле себя каких-либо созданий, тех самых, что окружали Расов, точно и еду готовили Димурги, и уход за ней доставлял радость Першему.

Сыны… ибо Перший, как и Небо, Асил, Дивный таковыми считал и своих братьев, приходили очень часто, порой все вместе, а иноредь по одному. Они, всяк раз ласково прикладывались губами ко лбу Владелины, и, разговаривая, вызывали в ней такое счастье и теплоту, что хотелось петь от той любви. Неможно было выделить из них кого-то больше. Все Димурги понравились Владе, ко всем хотелось прикоснуться, посидеть на коленях и обнять. Быть может лишь Стынь, своей легкостью и юностью показался девочке ближе так, что его иногда хотелось поцеловать в губы. Чем дольше отроковица находилась у Димургов тем более страшным ей казалось расставание с ними и возвращение к таким, как стало ей чудиться, суровым Расам. И если бы не телесное желание быть подле Огня… Владелина, несомненно, осталась бы с Димургами и несмотря на уговоры Першего никуда бы от них не ушла.